Фото:Андрей Чежин
Когда я поделилась со своей знакомой тем, что собираюсь писать статью про Андрея Чежина, получила такой комментарий: «Про него уже очень много написано, постоянно мелькают тексты в разных журналах. Что-то новое увидеть в его работах будет сложно».
Увидеть что-то новое было очень легко. Потому что творчество Андрея включает в себя большое количество серий, серии эти насыщены смыслами, смыслы рождают эмоции, которые априори зависят от контекста восприятия произведения, а контекстов — море, река. Или песок. И как существует, например, целая наука «набоковедение», ибо необычайно талантливо и много писал В.В. Набоков, сотни исследований, посвященных ему, — мало, так можно говорить и о закономерно возникающем «чежиноведении»: сотни исследований, посвященных Андрею Чежину, — мало.
«Я — объект», «Город на ощупь», «Автопортрет 366 дней», «В гостях у Буллы», «Хармсиада», «Невская купель», «Город-текст», «Город-миф», «Альбом для кнопок 1», «Альбом для кнопок 2», «7 платформ АХЕ», «Прозрачные сны», «Я хотел вернуться к тебе и не мог» (к
Одна из первых серий Андрея Чежина 1991 года — «Город на ощупь»: огромные руки автора держат шпиль Петропавловской крепости, расстилают тропинки Марсового поля, повторяют формы мостов, служат основанием Казанского собора. Складывается ощущение, что по образу и подобию рук своих некий мифологический градостроитель (герой-фотограф, чей образ рисует Андрей Чежин, вводя себя в собственные снимки) создает и приручает архитектуру города, объемлет необъятное. В сериях «Невская купель» (главное фото) и «Город-миф» автор то ли топит и засыпает песком Петербург, то ли показывает его рождение: достопримечательности, как острова вулканического происхождения, выходят из воды или заново рождаются в будущих археологических раскопках через тысячи лет. Рассказывая о серии «Град небесный», Андрей отмечает: «Город стоит над облаками, я хотел, чтобы солнце подсвечивало облака снизу, а это возможно только на закате, но там уже другое состояние, чем у дневных облаков. Хотелось снять взгляд бога на град небесный». В серии «Город-след» огромная тень героя-фотографа ложится на город, точнее, очень хорошо зная свое место, возвышается над ним. Город и тень находятся в одном пространстве снимка, в одном пространстве названия («Город-след»), поэтому невольно воспринимаются как сосуществующие, одинаково реальные, возможно даже, великан-тень доминирует за счет размеров, превышающих все возможные размеры человеческой тени. Тень не ложится на поверхность земли, не падает, не унижается, но стоит на земле, и если на что-то она и «падает», то на небо. Безусловно, эта тень принадлежит существу высшему, является знаком его присутствия.
......................................................................................................................................................
Андрей Чежин изнутри чувствует законы калейдоскопа, иногда видит буквально калейдоскопически, иногда переплетает мир в собственные орнаменты
......................................................................................................................................................
«Город на ощупь»
«Град небесный»
«Город-след»
На снимках мы видим то руки, то тень, то взгляд гиганта, великана, бога, предстающего перед зрителем в создающемся реальным фотографом образе мифологического героя-фотографа-демиурга.
В сериях «Пространство Эшера» и «Город-крест» фотограф посредством специально изобретенных масок с секторами творит свою геометрию пространства: скрещивает вертикали, перекраивает здания. В 1839 году один из изобретателей фотографии Фокс Тальбот сказал чрезвычайно важную фразу «сфотографируй калейдоскоп», обозначая таким образом проблему фотографирования мира: мир — это постоянно меняющийся объект, нет одной «документальной», «правдивой» его стороны. Андрей Чежин изнутри чувствует законы калейдоскопа, иногда видит буквально калейдоскопически, иногда переплетает мир в собственные орнаменты. Есть кто-то, кто сделал предмет «калейдоскоп», кто-то, кто смотрит в этот предмет или даже пытается его сфотографировать. А есть Андрей Чежин. Он — сам закон складывания калейдоскопических картинок: непредсказуемость, совпадение, красота.
«Пространство Эшера»
С одинаковой легкостью у Чежина перестраиваются и пространство, и время: в проекте «В гостях у Буллы» автопортреты Андрея были впечатаны в переснятые фотографии Карла Буллы — и вот мы видим героя в окружении царской семьи, в помещении кузнечной мастерской, в ресторане «Донон», в Императорском Есенинском повивальном институте на гинекологической операции, на костюмированном балу или в школе плавания. Как истинный изобретатель, Андрей говорит о своем творении — фотомашине времени — как о шутке. Безусловно, этот проект — шутка. Но шутит фотограф со временем со вкусом.
«В гостях у Буллы»
Мало того, что Чежин свободно перемещает своего я-героя во времени, творя таким образом личную мифологию/историю, но он еще и создает новые судьбы других людей. Так, в проекте «Линия жизни» Андрей использует любительские семейные фотоальбомы. Переснимает лицо персонажа, начиная с рождения, заканчивая смертью, а затем создает собственную версию линии жизни человека. Хронология нарушается — последовательность фотографий зачастую меняется. Преображает Чежин и линию жизни одного из своих любимых писателей Владимира Набокова, перенося его в фотографиях серии «Я хотел вернуться к тебе и не мог» в когда-то оставленный петербургский дом.
Обычные люди становятся в проектах Андрея «святыми». Как-то были найдены старые негативы в мастерской, фотографировавшей обывателей на паспорт: снимок делался во весь «сидящий» рост, потом на негативе пространство вокруг головы закрашивалось черной тушью, кадрировался портрет крупным планом. И вперед — человек документизировался, огосударствлялся, становился винтиком. Чежин же, взяв несколько подобных негативов, состыковал их вместе — получился целый иконостас. В позитиве выбеленное пространство видится как нимб, свечение, оклад — что бы то ни было — и оставляет глубокое впечатление. Поражает то, как Чежин из столь нелюбимой всеми официальной «фотки на паспорт» чудесным образом творит «икону», из максимально кандализирующей вещи делает максимально канонизирующую, чудотворную. Фотограф, пользуясь привилегией бога, «назначает святых».
В сравнении с «назначением в святые» рисование «икон», конечно, деталь, но чрезвычайно важная, организованная в отдельный проект — «Светопись». Андрей, проштудировав книги со схематическим изображениями икон и иконостасов, создал на их основе прориси, взял камеру, посмотрел на лампочку в мастерской, и нарисовал камерой собственные «иконы», тратя на каждый сюжет максимум по 6 кадров. Это при том, что работать было действительно непросто: художник видит, что пишет, тут же в кадре не было ничего, кроме горящей лампочки. Более того, видоискатель камеры (снималась серия на фотоаппарат Holga) охватывал пространство меньшее, чем то, что попадало в кадр. А в итоге получились законченные, точные композиции.
«Светопись»
Таким образом, фотограф не только говорит от имени бога, но и говорит о боге. Сам Андрей Чежин отмечает: «После того, как я снял все серии про Петербург, я посмотрел на снимки и понял, что все истории про город складываются в историю Иисуса Христа. „Невская купель“ — крещение; „Город-миф“ — погребение; „Град небесный“ — вознесение; „Город-крест“ — ну понятно... Не думая об этом так вот наснимал...» Даже в самых ранних фотографиях, посвященных петербургским дворам, геометрии (в тот период фотограф был формалистом), дома складываются в кресты, а просвет между зданиями дает контур Мадонны с младенцем, окна сверху и стены — оклад.
Таким мир может видеться только человеку, находящемуся в определенном состоянии. Андрей Чежин рассказал о настроении, в котором выходит фотографировать: «Я стараюсь открыться всему, в таком состоянии нахожусь, что хочу все ЭТО зафиксировать». Снимки одного из первых проектов «Город на ощупь» знакомый Андрея описал через следующую фразу: «пощупать город босыми глазами». «Босость» удачно определила Татьяна Толстая в книге «Кысь»: «Босая-то нога насколько же ловчей обутой! Она ж все равно как зрячая!» И действительно, чувствуешь, что глаза фотографа именно босые-зрячие: открытые, видящие, чувствительные, глаза-странники, совершающие паломничество по святым (как минимум — ритуальным) местам.
......................................................................................................................................................
Творчество Чежина — нераскрытый альбом. Нам, современникам, посчастливилось иметь возможность напрямую общаться с автором, задавать вопросы, учиться
......................................................................................................................................................
Чежин много работает над созданием я-героя, снимая автопортреты. Один из первых проектов (1993 год) так и называется «Я — объект». Я — объект фотоисследования, проводить это исследование и интересно, и удобно: «Автопортрет — это всегда проще. Тебе никому не надо ничего объяснять, ты всегда сам с собой существуешь, взял камеру, поставил себя, и все». У всех фотографов возникает интерес к авторефлексии, однако у Чежина эта авторефлексия носит глубокий, серьезный характер. Впрочем, одновременно и игровой. Как и все творчество фотографа — серьезное по ощущаемой силе «зараженности», «пропитанности» автором собственной идеей; игровое по характеру используемых приемов и концепций. Одно из таких серьезных/игровых исследований — «Автопортрет 366 дней». Заключалось оно в том, что Андрей каждый день с 11 мая 1990 года по 11 мая 1991 (со дня рождения по день рождения) снимал по одному автопортрету. Именно — по одному, тратя единственный кадр. Задача была не повториться, каждый кадр должен был быть оригинальным. Для подпитки идейного фонда (не так-то просто придумать 366 концепций автопортрета) Андрею пришлось частенько бывать в Публичной библиотеке — смотреть альбомы художников, фотографов, впитывать ощущения. В итоге получилась удивительная вещь: если человек может относительно просто восстановить в памяти события дня по дневнику, то по фотодневнику, по признанию Андрея, вспомнить день было еще проще — детали, образы всплывали мгновенно.
Концептуальный художник и поэт Алексей Варсопко повторил подвиг «каждодневности» Андрея Чежина — писал небольшие тексты в течение всего 1998 года. Сейчас существует идея совместить эти два проекта и сделать вечный календарь, в котором на каждый день приходились бы и фотография, и текст, а также было бы оставлено специальное «место для творчества». Купить такой календарь можно было бы в любой момент года и в любом случае жить с ним целый год.
Пару слов я хочу сказать про кнопку — да, все знают, что кнопка — фирменный знак, важная составляющая имиджа Андрея Чежина: много серий ей посвящено, не говоря уже о целом музее кнопки в Арт-Центре «Пушкинская-10». Но не все знают, как родилась такая большая привязанность к такому маленькому объекту.
Каждый проект с чего-то начинается: автора прикалывает определенная идея, эмоция. Так, однажды Андрей поехал на свадьбу к своему другу в Латвию, в деревню. И увидел в этой деревне афишу — рекламу кинофильма «Страх». На афише изображался человек в профиль, а кнопки, на которых держался лист, были воткнуты в разные места по всей площади бумаги, в том числе в глаза, рот и уши персонажа. Такой подход удивил Андрея. Чуть позже последовало увлечение Рене Магриттом — художником, активно экспериментировавшим с поверхностью лица, сочетанием человеческого и предметного тел. Как-то Андрей случайно зашел в Дом офицеров и увидел выкинутые пленки
«Пейзаж»
«Альбом для кнопок 2»
Несмотря на то, что кнопка, казалось бы, маленькая и незначительная, за ней стоит много «историй» и контекстов. Во-первых, изобретена она была часовщиком (Иоганн Кирстен, Германия, между 1902 и 1903 годами). Может быть, поэтому форма ее напоминает солнечные часы. Но главное — кнопка напрямую связана со временем: она организует память, воспоминания, напоминания, не дает забыть о мероприятиях, людях, обещаниях. Проще говоря — организует само время и жизнь. А это значимое свойство для деловых людей, что отлично понял купец Линдштедт, выкупивший идею у часовщика и запатентовавший кнопку, став впоследствии миллионером. Кнопка — показатель важности, указатель, знак. Однако Чежин размещает кнопку в неожиданных местах, например, закрывает ею лица людей. Призванная лишь указывать на главный объект, быть на вторых ролях, кнопка наконец-то получает первую, одновременно смещая привычные ценностные акценты фотографии.
Во-вторых, кнопка — это мини-оружие — все-таки острая. Но используется это «оружие» в основном в шалостях школьников-хулиганов. Для того, чтобы вызвать сбой в системе, посмеяться над важностью учителя и существующим порядком. Так и Чежин в проекте «Альбом для кнопок 2» смеется над важностью обывательского семейного альбома, порядком, при котором фотография перестала быть фотографией в высоком смысле этого слова, превратившись в предмет, выполняющий достаточно прозаическую функцию социализации. Вуду способом уничтожая эту функцию, Чежин расколдовывает любительскую фотографию.
В третьих, у кнопки удобная форма — круглая. И не просто удобная: всем известно, что круг — символ гармонии. Однако, кнопка не просто круг, у нее есть острие и треугольное отверстие, что только подчеркивает ее мифологическую гармоничность — совмещение мужского и женского начал в одном существе. Идею совмещения мужского и женского Чежин развивает также в серии «Твое-мое»: соединяет в один портреты жены и себя.
Откуда пришла «философия кнопки» — понятно. Но как возникают у Андрея другие идеи, как приходит вдохновение? Фотограф рассказал, что, черпает вдохновение из разных аудиовизуальных искусств, часто смотрит альбомы художников, чувства могут «зацепиться» за какой-то момент даже в рекламе. Многие идеи просто витают в воздухе. Поэтому часто приходят к разным людям одновременно. Однажды в Словакии Чежин проводил мастер-класс и познакомился с фотографом Робо Кочаном: «Было ощущение, что он мой двойник. Конечно, все по-другому сделано, но идеи! Смотрю его работы, а у меня тоже есть такое: впечатывание чего-то вместо лица, автопортреты, работа с тройной экспозицией. Как будто трансляция какая-то мыслей! Мысль материальная штука, она может передаваться. Поэтому если появилась идея — важно выработать яму до конца, или кто-то докопает ее, может, с лучшим эффектом. Вот я кнопку проработал: если сейчас кто-то кнопки будет втыкать, будет лить воду на мою мельницу». Или другая история: Андрей принес «Альбом для кнопок 2» в Москву в редакцию «Камера обскура». И тут выносят ему альбом Джона Балдессари: «Открываю — пот градом: у него на черно-белых фотках лица закрыты цветными кружочками. Если б я знал, может быть, не делал бы с кнопками. Говорю: „Ребята, не знал!“ Незнание не освобождает». Да и у фотовозвращения Набокова в Петербург (Тройная экспозиция: первая — дом Набокова, мебель; вторая — его книги и фотографии; третья — предметы. В одном кадре совмещались и Петербург, и портрет пожилого Набокова.) есть идейный брат: кто-то снимал Иосифа Бродского в Америке, потом забыл про эту пленку и снял на нее Петербург.
Зачастую идеи возникают «из» фильмов. Перед отправлением в Венецию Андрей задумался о том, что бы там такое снять. Сразу вспомнилась картина Висконти «Смерть в Венеции». Сам фильм навеял тему, а решение и метод съемки подсказала интуиция.
Кино не просто сильно влияет на творчество Чежина, но оказывается и рабочим материалом. Фотограф собирает старые кинопленки, создает собственные последовательности кадров, выделяет загадочные или забавные моменты. Например, были такие кадры, где ненасытная мамаша целует своего ребенка — и так, и так, со всех сторон, никак не может успокоиться. Мальчик же сидит с каменным лицом. А в конце показывает язык.
Вообще, работа не только с кинопленками, но и с чужими негативами чрезвычайно важна для Чежина: в них можно найти абсолютно неожиданные вещи. Научиться самому фотографировать, как любителю, невозможно. А уж попасть в те времена, когда были сделаны снимки, — тем более. Переосмыслив чужие пленки, можно создавать собственные произведения, причем практически на любую тему, будь то Петродворец, рыбалка или ню. Иногда Андрею снится, что он находит негативы, перебирает их, рассматривает, работает. И хотя Андрей говорит, что он не профессиональный фотограф, он — истинный профессионал, так как живет, горит своим делом 24 часа в сутки.
Я ничего не сказала об очень многих проектах: «Дом свиданий», «Хармсиада», «Кнопка и модернизм», «Табун» и т. д. Хотя очень хотелось. Но это уже напоминало бы развернутый план монографии. Надо остановиться, оставить еще чуть больше, чем есть, пространства чежиноведам. Творчество Чежина — нераскрытый альбом. Нам, современникам, посчастливилось иметь возможность напрямую общаться с автором, задавать вопросы, учиться: можно смотреть снимки; можно пойти в Музей кнопки; можно даже получить официальный статус ученика Андрея — Фонд «Петербургские фотомастерские» пригласил фотографа вести мастерскую — уникальный шанс работать с классиком фотографии, перенимать его знания и опыт, более насыщенную программу сложно встретить — столько идей и методов разрабатывал мастер. Впрочем, я уверена, что человек-калейдоскоп Андрей Чежин еще не раз порадует нас новыми узорами.
_________________
Читайте также:
Игорь Василиадис: «Люблю технологии, не терпящие спешки»
Григорий Ярошенко: «С каждым щелчком фотограф отдает часть своей души»
Пожалуйста, авторизуйтесь или зарегистрируйтесь чтобы оставить комментарий