«Возможно, я родился в Тбилиси 9 марта 1995 года—так они говорят», —иронизирует грузинский фотограф, член жюри 35awards Ника Паилодзе, который предпочитает называть себя Да Миане. Ника интересовался визуальной эстетикой с детства. Во взрослом возрасте он понял, что устаёт от рутины, начал брать камеру и бродить по улицам Тбилиси. Сегодня мы обсудили с ним его творчество.
Почему вы выбрали себе псевдоним Да Миане?
Много лет назад я написал что-то вроде маленького рассказа, где одну протагонистку, девочку, звали «Я», а другого героя, мальчика, — Миане. Рассказ назывался «Я и Миане». На грузинском я — это «да». А если написать слитно «Ядамиане» — это означает быть человечным. Мне понравилось звучание этого слова, и я захотел называть себя так. Потом я наткнулся на имя Дамиане: оказалось, что это древнее итальянское имя, означающее «спокойный». Такая история.
Вы очень внимательно относитесь к цветовому решению на своих работах. Что для вас цвет как инструмент?
Для меня фотография — это не способ запечатлеть реальность, это способ показать мои эмоции про ту реальность, в которой я живу. Вначале была эмоция, потом были слова. Если у слов нет эмоций, то можно и не говорить. В фотографии эмоции, прежде всего, создаёт цвет. Каждая фотография говорит о чём-то, цвета — это эмоции, которые очень важны.
Для меня цвет — важнейший компонент, с помощью него можно передать эмоции, ведь они что-то вроде универсального языка, который знают все вне зависимости от национальности. Мои эмоции становятся эмоциями зрителя, и это достигается именно цветом. В чёрно-белой фотографии также есть цвет. Вы скажете, что чёрный — это тон, но я скажу, что это просто градация цвета. И все цвета — это градации, между ними нет границ. Вы не можете точно сказать, где заканчивается оранжевый и начинается красный. Также и эмоции. Эмоции—это градация.
В Москве в институте кинематографии (во ВГИКе) студентам показывают фильмы Параджанова, родившегося в Тбилиси, чтобы они изучили силу цвета и его философию. Что вы можете сказать о фильмах этого мастера?
Если быть честным, то кино я люблю больше, чем фотографию. Что касается вашего вопроса: Параджанова я смотрел очень много лет назад. Огромное влияние произвёл на меня другой режиссёр— Андрей Тарковский. И я не буду рассказывать о поэтичности или экзистенциальных повествованиях в его фильмах, но скажу, что атмосфера, которая создана именно с помощью цвета в «Сталкере» или «Зеркале» , — это и есть цвет в чистом виде, это и есть эмоция. Если внимательно посмотреть «Сталкер», то мы поймём, что с помощью цвета можно не только передать эмоции, но и рассказать.
Фильм, можно сказать, бесцветный до повествования в Зоне. Зона — это можно сказать что-то другое, то, что мы всегда ищем, но оказывается, то, что мы ищем, уже есть у нас. В сценах после Зоны, когда дочь Сталкера появляется на экране, всё становится цветным. Это как у Новалиса в маленьком рассказе о богине Исиде. У Тарковского цвет — это градации. И если посмотреть, там нет чёткой грани между цветами. Если вспомнить его фильм «Зеркало», то там тоже игра цветными и бесцветными кадрами. По-моему, такое есть даже в «Солярисе» и «Ностальгии». Цвет не разговаривает в фильмах Тарковского, как и фильмы не рассказывают истории Тарковского. Цвет передаёт эмоции, как и сам фильм. Это струя бессознательной силы.
Наш мир очень поменялся. Каким вы его видите сейчас? С какими цветами он ассоциируется?
Наш мир поменялся? По-моему, наш мир менялся и меняется всегда. Если мы не видим переходов, то нам кажется что он поменялся. Но я скажу в каком цвете мы сейчас оказались: по-моему, это серый, цвет заблуждения. Как туман. Мы не видим ничего. Информации вокруг нас так много, и она так противоречива, что мы, как ёжики, заблудились в густом тумане. Мы видим очень многое, но реальность ли это? Мы этого больше не знаем, и это порождает чувство одиночества. Это не туман Ангелопулоса, а именно Норштейна со своими сказочными представлениями и жуткими кошмарами. Таков наш мир сейчас: серый, как густой туман.
Вы изучали литературоведение. Какие книги можете посоветовать фотографам?
Я скажу прямо: для воображения нет ничего лучше, чем литература. Знание картин знаменитых художников — это лишь дополнение к воображению человека, а литература — это свободное пространство для воображения. На меня огромное влияние произвели «Мастер и Маргарита» Булгакова, «Превращение» Франца Кафки, «Степной волк» Германа Гессе, «Слепая сова» Хедаят Садег, стихотворения Иосифа Бродского, «Похищение луны» Константина Гамсахурдиа, «Змеиная кожа» Григола Робакидзе. И конечно же я люблю античную литературу во всей её красоте.
Над чем сейчас работаете?
Как и всегда, снимаю улицу. Но в будущем намерен стать фотожурналистом, поэтому хотел бы начать проекты в области фотожурналистики.
Пожалуйста, авторизуйтесь или зарегистрируйтесь чтобы оставить комментарий