Алексей Домрачев:
«Поймать момент, не договариваясь ни с кем»

Месяц назад еще никому не известный фотограф Алексей Домрачев рассказал в своем фейсбуке о проекте Memento metro, посвященном московской подземке. Видео, снятое Алексеем, мгновенно собрало тысячи лайков и репостов, а спустя несколько дней о нем говорили в СМИ. Фотограф не собирается останавливаться: сейчас он готовится выпустить книгу, организовать краудфандинг и сделать еще одну, на этот раз полноценную, выставку в сотрудничестве с Московским метрополитеном. Мы поговорили с Алексеем о том, как изменилась его жизнь, о новом витке в развитии фотографии и судьбе проекта Memento metro.

Интервью: Евгения Воронина

— Как и когда вы начали снимать?

— Я начал снимать еще в юности, где-то в 1998-м. Брал у отца старый «Зенит» и снимал на черно-белую пленку. Покупал ее сам, сам же потом проявлял в ванной — как обычно, красный свет, фиксаж, проявитель. Потом, когда появились цветные пленки, Kodak и Konica, я перешел на них. Цветные пленки я не умел сам проявлять, отдавал их в уже ставшие популярными фотолаборатории. Снимал в основном своих друзей, родственников, как правило, делал портреты, крупные планы — мне очень нравилось рассматривать, изучать лица. Отец тоже снимал хорошо, наверное, я перенял его увлечение.

— Помните ли вы свои первые кадры?

— Помню. На самом деле первые у меня не получились, тогда я только учился проявлять и первую пленку засветил. А первый получившийся снимок помню. Мы с другом приехали на дачу и решили сфотографироваться. Поставили фотоаппарат на какой-то пенек в лесу. Очень смешная получилась фотография — я ее до сих пор храню.

— Ваши образование и работа связаны с фотографией?

— Вообще не связаны. Я семь лет отучился на врача — это кардинально другое направление. В медицине творчество, как правило, не приветствуется. Есть схемы — как лечить, как резать, как проводить диагностику. Это совсем другая сторона жизни.
В 2004 году, когда у меня впервые появился компьютер, я решил отсканировать свои старые фотографии и попробовать поработать с «Фотошопом». Мне понравилось, и я продолжил этим заниматься, делать коллажи. Потом стал искать в интернете и рассматривать работы классиков, стрит-фотография меня очень увлекла. Интерес возрастал, я решил купить новый фотоаппарат — необычную мыльницу Canon с выдвигающимся объективчиком и поворотным экраном: очень удобно было снимать с разных точек.

— Вы успели поработать врачом?

— Я закончил интернатуру по терапии, хотел дальше идти учиться на сонографиста — это УЗИ, но мне поступило предложение поехать в Москву. Я здесь остался и начал работать дизайнером — хотел подзаработать, встать на ноги и уже продолжить учебу, но настолько погрузился в дизайн, что мысли о возвращении в медицину посещали меня все реже. Люди часто говорят, что ни о чем не жалеют, но мне жаль тех семи лет учебы на врача — это очень большой промежуток времени, а знания эти уже забылись, потому что врач должен учиться постоянно.

— Что привлекало вас в дизайне, фотографии?

— Я и раньше занимался творчеством, писал рассказы, стихи, песни, фотографировал — все эти занятия объединяет одно: у тебя появилось вдохновение, идея, ты работаешь над ней, и в итоге, если все сложилось удачно, возникает ощущение экстаза, какой-то эйфории. Я часто пытался понять, что это за ощущение, но так и не могу точно его описать. Мне нравится что-то создавать. Если разделить людей на две части — тех, кто потребляет, и тех, кто создает, то я скорее не потребитель, а создатель.
Интересно, что, когда я возвращаюсь к старым работам, будь то фотографии или стихи, я удивляюсь — неужели это я сделал? Потому что все это рождается в каком-то необычном состоянии.

— Речь о вдохновении?

— Да, наверное, да.

— То есть у вас есть ощущение, что оно откуда-то извне приходит?

— Я никогда об этом не думал, но недавно прочел статью одного писателя, где он рассказывает про ощущение, будто он не сам пишет книги, а ему кто-то помогает. Однажды он стал знаменитым, его планка повысилась, он стал слишком критично к себе относиться и не мог понять, что ему делать дальше. А благодаря мысли, что не он это делает, а какая-то другая сила, не знаю, космос, он расслабился и стал просто делать то, что ему приносит удовольствие. Мне нравится эта идея.
Наверное, есть что-то такое, что нельзя объяснить. Мне кажется, у каждого человека есть такая способность — быть каким-то сквозным отверстием, окном для этой силы. Просто нужно хотеть это делать и не бояться, если не получилось, пробовать снова. Терпение — это очень важно.

— Как вам пришла в голову идея снимать людей в метро?

— Я переехал в Москву в 2007 году, но не сразу начал снимать, был в основном занят проектами, связанными с дизайном. Спустя пару лет я стал фотографировать в метро, но вначале неосознанно, а осознанно — так, чтобы смотреть, искать какие-то моменты, — я начал в 2011 году. Ездил на работу и с работы и искал моменты. Были времена, когда я целенаправленно спускался в метро с камерой, — но это другое: тут люди сразу видят, что ты снимаешь.

— А когда вы снимаете на телефон, пассажиры не замечают?

— Люди вообще не видят. Это сейчас многие фотографируют в метро, а когда я начинал, это не было так распространено. У меня был третий айфон, он маленький, и можно было встать прямо напротив и снимать — никто не замечал. Большой телефон привлекает больше внимания, но, скорее всего, они тоже не понимают, что их фотографируют.

— Были ли случаи, когда все-таки понимали и как-то реагировали? Случались ли конфликты?

— Да, был один яркий случай, когда я снимал девушку в вагоне, она сначала не заметила, была увлечена разговором с подругой, но, когда мы выходили из вагона, я увидел, что можно сделать еще один интересный кадр — и в этот момент она меня раскусила и стала возмущаться. Я попытался замять ситуацию, и в итоге мне удалось убедить ее, что я не фотографировал, все закончилось благополучно. Мне было дико неудобно, и я даже не понял сперва, зачем соврал — ведь мог признаться честно, что снимал, показать ей, какие классные снимки получились. Но все случилось так внезапно, что я просто опешил.

— А если сейчас кто-нибудь заметит, что его снимают?

— Тогда я скажу: «Понимаете, я известный фотограф...». (Смеется.)

— Не считаете ли вы такую съемку неким вторжением в личное пространство людей?

— По такой логике вся стрит-фотография со времен Брессона — вторжение в личную жизнь. Это просто такой жанр фотографии с долей хулиганства, скажем так. Ты снимаешь стрит и должен успеть поймать момент, не договариваясь ни с кем. В этом и заключается романтика этого жанра фотографии. Ты как охотник — охотишься за вдохновляющими моментами.

— Хотели бы вы сами однажды оказаться на месте своих моделей?

— Мне будет приятно, если меня будут снимать.

— Когда вы снимаете на улице, просите ли у людей разрешения на съемку?

— Были моменты, когда я спрашивал, но это был негативный опыт. Потому что, как правило, даже если люди соглашались, они сразу менялись в лице, это уже не стрит-фотография, а какая-то постановка. Если мы говорим о стрит-фотографии, смысл спрашивать разрешения совершенно теряется. Это поиск момента, тебе может повезти, а может не повезти.

— Вы выжидаете этот момент или это происходит случайно?

— Я никогда не жду, просто смотрю вокруг, ищу людей, ситуации, эмоции. Стрит-фотография существует здесь и сейчас.

— Как человек постоянно наблюдающий расскажите, какие эмоции вы чаще встречаете в метро?

— Чаще всего, конечно, люди едут с каменными лицами, уткнувшись в телефоны. Кстати, за пять лет, что я снимаю, ситуация сильно изменилась. Раньше пассажиры чаще читали или думали о чем-то, а сейчас едут все в телефонах, безэмоциональные. Поэтому когда видишь в метро какую-то интересную историю и получается сделать хороший кадр, это заряд на весь день.

— Снимали ли вы в метро в других городах?

— Да, фотографировал в метро в Риме, Берлине, Петербурге, Казани. Но тогда я снимал на камеру — у меня не было даже мысли о выставке. В Европе я в открытую снимал, и мне показалось, что люди очень спокойно относятся к этому.

— Сейчас многие снимают в метро, это популярная тема у фотографов. В чем уникальность вашего проекта?

— Во-первых, снимки я расклеиваю именно там, где снимал, это своего рода ностальгия, память о моменте. Эту идею снимать и вешать снимки там, где они были сняты, можно было воплотить только в метро. Потому что метро — особенное пространство, это такая одна сплошная стена. Во-вторых, эта выставка ни с кем не согласована, она немного хулиганская.

— Вам хотелось похулиганить?

— Я был вынужден так сделать. Сначала я хотел устроить официальную выставку и даже обращался в метрополитен, но конкретного ответа не получил. Поэтому решил просто расклеить снимки. Идея снять видео пришла уже накануне старта проекта. В середине октября я взял камеру Go Pro напрокат, придумал, как я буду ее носить, и пошел в метро. Было очень страшно. Одно дело — фотографировать в метро, совсем другое — клеить у всех на виду, еще и без разрешения — там же камеры везде. Когда клеил первую фотографию, у меня руки дрожали. Я включил музыку в наушниках, чтобы не слышать никого, но до меня все равно доносились разговоры пассажиров: «Смотри, смотри, у него там камера!». А ведь еще, чтобы сделать удачный дубль, нужно было несколько раз клеить. Я два дня дома этот процесс репетировал.

— Вы снимали пять лет и публиковали фотографии в инстаграме. Почему вам захотелось показать их широкой аудитории?

— У меня уже была выставка раньше, в 2010 году, мне сделали подарок на день рождения: сняли помещение на Стрелке и организовали мою выставку. Мне понравилось, что люди приходили, делились своим мнением, было ощущение праздника.
Но в первую очередь мне хотелось довести этот проект до логического конца, закрыть гештальт, как-то оформить. Это не давало мне покоя.

— Ваш проект моментально привлек внимание не только пользователей соцсетей, но и СМИ. Как вы думаете, в чем причина такой популярности?

— Можно назвать, наверное, несколько причин. Очень удачным получилось видео, а сейчас все любят смотреть картинки. Мне каждый день пишут сообщения, благодарят. Ведь много любителей, которые несколько лет ходят с телефонами и снимают. И мне кажется, наступил такой момент, когда их взгляд стал насмотренным, и у них появился спрос на что-то более качественное. Видимо, я попал в эту волну. И все-таки тема пока новая — сделать акцию в метро, этого еще никто не делал.

— Как вы себя чувствуете в этой новой для вас роли звезды соцсетей и героя СМИ?

— Мне очень неловко и непривычно. Я советовался с пиарщиками, думаю о том, что делать дальше: ехать по городам, издавать книгу? Я в растерянности. Memento metro — это тема, которой я болею теперь. Мне хочется, чтобы проект жил.

— Для вас вообще важны общественное признание, успех?

— Я никогда об этом не думал. У меня не было такой цели — стать популярным. Я очень хочу путешествовать и снимать.

— По России или по миру?

— Можно начать с России, потом другие города. Меня звали в Париж, Гамбург, Берлин, Канаду, в Сан-Франциско выставку уже предлагают сделать.

— Вы хотите именно в метро снимать?

— Да, я бы хотел продолжить московский проект, и не только снимать, но и развешивать фотографии тоже. Московский проект собираюсь закончить книгой, а потом хотелось сделать то же самое в других городах.

— Расскажите о книге.

— Мне важно, чтобы люди, которым понравился проект, стали его соавторами. Поэтому в январе 2017 года я собираюсь организовать краудфандинг для сбора средств на печать всего тиража, а также для проведения выставки и съемки финального короткометражного ролика о Memento metro в Московском метрополитене. Книга должна получиться качественной: с твердым тканевым переплетом, тиснением на обложке и мелованной бумагой. В ней я расскажу о проекте и добавлю лучшие фотографии с историями об избранных снимках.

— Планируете ли вы продолжать заниматься дизайном или теперь сфокусируетесь на фотографии?

— Я планировал развесить фотографии и забыть об этом, успокоиться и заняться моим брендом одежды, продвигать его — а теперь не знаю, что дальше делать. У меня есть желание ехать по городам и снимать. Но я не хочу забрасывать свой бренд, в который я много вложил. Есть и третий вариант — снова устроиться на работу в офис. Но этого бы не хотелось.

— Сейчас любой человек со смартфоном — фотограф. Многие фотохудожники с сожалением говорят об этой ситуации, потому что считают, что это смерть для художественной фотографии: нет необходимости думать о композиции, свете, выстраивать кадр. Вы не разделяете это мнение?

— Мне кажется, сейчас, наоборот, тенденция к популяризации более качественного контента. Про фотографию так уже говорили, когда, например, появилась цифра — мол, это убило пленку, это уже не фотография. Фотография развивается, меняется. Кому-то это не нравится, потому что он привык к традиционным методам. Появляются новые форматы — это же круто.