Онего —
зеркало души

Кижи — это не только сохранившиеся до наших времен и восстановленные целые деревянные дворы, церкви и усадьбы Заонежья, Пудожского уезда, деревни Ямка, других карельских и вепских деревень, но еще и потрясающая природа Русского Севера. Описывать всю красоту этого удивительного места на шести страницах — смешно, а говорить об уникальности архитектуры и людей, которые там живут и работают, можно часами. К счастью, не перевелись на Руси еще богатые душой умельцы, не на словах любящие отечество свое и уважающие его историю. По сей день в музей-заповедник приезжают целые семьи волонтеров, которые своими руками без единого гвоздя строят дома и восстанавливают памятники деревянного зодчества. Оттого и атмосфера там особая — несовременная какая‑то... И праздники празднуют с особой радостью, наряжаясь в костюмы старинные и показывая гостям свои умения: кто пряжу прядет, кто фигурки из глины лепит, кто пироги печет. А потом хороводы водят и в «ручеек» играют. И глаза у них такие — какие теперь в городах и не встретишь...

Фототур Кижи. Кижи Валаам, фотографии Кижи.

Александр Рожковский — друг Фила, человек, видевший все своими глазами и запечатлевший многие моменты повседневной жизни жителей острова на камеру.

Написать чего-нибудь добротного да крепкого, ежедневно выкладываясь в честном плотницком ремесле, нереально почти: для гладкого книжного слова телу и мозгам потребно внешнее безделье. Потому как хоть карандашик в руку и прыгает постоянно, да все безбуквенную, бессловесную черту по дереву ведет. Дабы по той черте тут же ровненько отхватить лишнее бензопилой или аккуратно стесать топориком. «Написано пером — не вырубишь топором» — для плотника слова эти велят черты не перерубать. А то дырка получится, — ветер в дому гулять будет.

Вот и в этом опусе важнее — несовершенные фотографии...

— Что ты делаешь? — строго вопрошает труженика досужий мудрец из давней притчи.

— Тяжеленные доски таскаю, — отмахиваюсь, не вникая.

Что мне до незнакомого путника? У меня сейчас чуть косяк не вылез: в такую минуту могу и матом послать. «Пустая голова и болтовня облегчают долгий путь», — очень метко сказано. Каждый день тысячи туристов сходят с кораблей на малый островок над Онего. Побродят недолго, и обратно на кораблики лезут... истаивают ­вдали.

Тело честно трудится день за днем. Не сильно кровельные доски и тяжелые. А подтесок — этот вообще, — дюймовка невесомая. И вот уже золотится свежим тесом крыша.

Каждый день работа укладывается очередным бревном в сруб моей жизни. День за днем — как бревно за бревном. Неделя за неделей — венец за венцом. Месяц пролетел: на четыре бревна поднялась стена. Между бревнами — небольшой аккуратный паз свободного времени. Утеплен где мхом, а где льняной паклей немудреных ремесел — усталые руки вечером занять. Ночь вбивает в бревно последнего рабочего дня два-три крепких нагеля снов, и утром привычно шагаю на работу...

— Что ты делаешь? — не отстает с вопросами праздный мудрец.

— Деньгу зашибаю, — лукавым глазом метко оцениваю реакцию на мой ответ.

Спиной чую — стоит и смотрит. Ну, вот тебе, дяденька, полюбуйся «игрой плотницкого топора в русской руке». Капельками влажнеет лоб.

— Что ты делаешь? — лишь взглядом уже вопрошает.

— Культуру нашу берегу по мере сил и разумения.

Делаю свое дело как хочу, как знаю и умею.

Над домом-то мы трудимся непростым. Тут мастерская по реставрации икон размещаться будет. Дом-памятник деревянного зодчества. Простые деревенские мужики срубили согласно соображениям меры, красоты и пользы. Мы то искусство подхватили: при нас уж точно не исчезнет традиция ремесла. А после другие крепкие плечи подставят, вечную эстафету поколений переймут.

Средство есть, — окошки чистые прорезать в рутине дней, — чтобы глядели, как очи. Это средство — душа, что трепещет от красоты вокруг, да друг-фотоаппарат. Потому что тело крепко загружено делом. Тело должно трудиться, пока может. Достоинство мужчины — мотать головой, стряхивая пот, ибо руки заняты работой. Да и что это за русский, если топором думать не умеет? ­Разум ведет руку: как бы половчее дело справить? По-дедовски — да с удалью. А душа — она остается при мне.

И вот иду с одолженным фотоаппаратом по острову Кижи — и время останавливается. Я замираю сам, любуюсь закатом. Вглядываюсь в луговые цветочки. Подмигиваю комарику на травинке: «не лети мою кровушку пить, прихлопну!». Всматриваюсь в красивые лица. Вымокаю аж по шею, разыскивая в травах лысенький холмик с земляникой. В награду вижу, как дождевая капля повисает на алой душистой ягодке. Часовни, труд ушедших братьев-плотников — животворящие пейзаж и не дающие забыть Бога. Русский Север.

Без наших глаз все это — как книга без читателя. Некому извлечь смысл и красоту.

__________________________________________________

Читайте также:

Путешествие по Алжиру фото пустыни Сахара.

Mercedes-Benz GL500 — характеристики авто.